№19

 

Главы из книги Л.Т. Космодемьянской

«Повесть о Зое и Шуре»

 

1950 г.

 

Записная книжка

 

<...> Потом я стала укладывать всю стопку в ящик и почувствовала, что в самом углу что-то мешает. Протянула руку, нащупала что-то твердое и вытащила маленькую записную книжку. Я открыла ее.

 

На первых страничках были записаны имена писателей и названия произведений, против многих стояли крестики:  значит, прочтено. Тут были Жуковский⁸⁴, Карамзин⁸⁵, Пуш­кин, Лермонтов⁸⁶, Толстой, Диккенс⁸⁷, Байрон⁸⁸, Мольер⁸⁹, Шекспир⁹⁰... Потом шли несколько листков, исписанных ка­рандашом, — полустершиеся, почти неразборчивые строки. И вдруг — чернилами, бисерно-мелким, но четким Зоиным почерком:

 

«В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» (Чехов)⁹¹.

 

«Быть коммунистом — значит дерзать, думать, хотеть, сметь» (Маяковский).

 

На следующей страничке я увидела быструю запись ка­рандашом: «В «Отелло»⁹² — борьба человека за высокие идеа­лы правды, моральной чистоты и духовной искренности. Тема «Отелло» — победа настоящего, большого человеческого чув­ства!»

 

И еще: «Гибель героя в шекспировских произведениях все­гда сопровождается торжеством высокого морального начала».

 

Я листала маленькую,  уже чуть потрепанную книжку, и мне казалось, что я слышу голос Зои, вижу ее пытливые, серьезные глаза и застенчивую улыбку.

 

Вот выдержка из «Анны Карениной»⁹³ о Сереже: «Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу».

 

Я читала — и мне казалось, что это сказано о самой Зое. Все время, из-за каждой строчки это она смотрела на меня.

 

«Маяковский — человек большого темперамента, открытый, прямой. Маяковский создал новую жизнь в поэзии. Он — поэт-гражданин, поэт-оратор».

 

Сатин⁹⁴: «Когда  труд — удовольствие,  жизнь — хороша! Ко­гда труд — обязанность, жизнь — рабство!»

 

«...Что такое — правда? Человек — вот правда!»

 

«...Ложь — религия рабов и хозяев... Правда — бог свободного человека!.. Человек! Это — великолепно! Это зву­чит... гордо!.. Надо уважать человека! Не жалеть... не уни­жать его жалостью... уважать надо!..  Я всегда презирал людей, которые слишком заботятся о том, чтобы быть сытыми. Не в этом дело!.. Человек — выше! Человек — выше сытости!» (Горький, «На дне»).

 

Новые странички — новые записи:

 

«Мигуэль де Сервантес Сааведра⁹⁵. «Хитроумный идальго дон Кихот  Ламанчский». Дон Кихот⁹⁶ — воля,  самопожертвование, ум».

 

«Книга, быть может, наиболее сложное и великое чудо из всех чудес, сотворенных человечеством на пути его к счастью и могуществу будущего» (М. Горький).

 

«Впервые прочел хорошую книгу — словно приобрел боль­шого, задушевного друга. Прочел читанную — словно встре­тился вновь со старым другом. Кончаешь читать хорошую кни­гу — словно расстаешься с лучшим другом, и кто знает, встретишься ли с ним вновь» (китайская мудрость).

 

«Дорогу осилит идущий».

 

«В характере, в манерах, стиле, во всем самое прекрасное — это простота» (Лонгфелло)⁹⁷.

 

И снова, как в тот день, когда я читала Зоин дневник, мне казалось, что я держу в руках живое сердце — сердце, которое страстно хочет любить и верить.

 

Я все перелистывала книжку, подолгу задумываясь над каж­дой страничкой, и мне чудилось: Зоя рядом, мы снова вместе.

 

И вот последние листки. Дата: октябрь 1941.

 

«Секретарь Московского комитета — скромный, простой. Говорит кратко, но ясно. Его тел. К 0-27-00, доб. 1-14».

 

А потом — большие выписки из «Фауста»⁹⁸ и целиком — хор, славящий Эвфориона⁹⁹:

 

 

Лозунг мой в этот миг —

Битва, победный крик.

.................................

Пусть! На крылах своих

Рвусь туда!

Рвусь в боевой пожар,

Рвусь я к борьбе.

 

 

«Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу по­мыслить себя где-либо, кроме России» (Салтыков-Щедрин).

 

И вдруг, на последней странице, как  удар в сердце, — слова из «Гамлета»¹⁰⁰: «Прощай, прощай и помни обо мне!»

 

Космодемьянская  Л.Т. Повесть о Зое и Шуре. С. 192 — 194.