<...>
Потом
я стала укладывать всю стопку в ящик и почувствовала, что в самом углу что-то
мешает. Протянула руку, нащупала что-то твердое и вытащила маленькую записную
книжку. Я открыла ее.
На
первых страничках были записаны имена писателей и названия произведений, против
многих стояли крестики:значит, прочтено. Тут были
Жуковский84, Карамзин85, Пушкин, Лермонтов86,
Толстой, Диккенс87, Байрон88, Мольер89,
Шекспир90... Потом шли несколько листков, исписанных карандашом,
— полустершиеся, почти неразборчивые строки. И вдруг — чернилами,
бисерно-мелким, но четким Зоиным почерком:
«В
человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» (Чехов)91.
На
следующей страничке я увидела быструю запись карандашом: «В «Отелло»92
— борьба человека за высокие идеалы правды, моральной чистоты и духовной
искренности. Тема «Отелло» — победа настоящего, большого человеческого чувства!»
И
еще: «Гибель героя в шекспировских произведениях всегда сопровождается
торжеством высокого морального начала».
Я
листала маленькую, уже чуть потрепанную книжку, и мне казалось, что я слышу
голос Зои, вижу ее пытливые, серьезные глаза и застенчивую улыбку.
Вот
выдержка из «Анны Карениной»93 о Сереже: «Ему было девять
лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее,
как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу».
Я
читала — и мне казалось, что это сказано о самой Зое. Все время, из-за каждой
строчки это она смотрела на меня.
«Маяковский
— человек большого темперамента, открытый, прямой. Маяковский создал новую
жизнь в поэзии. Он — поэт-гражданин, поэт-оратор».
Сатин94:
«Когда труд — удовольствие, жизнь — хороша! Когда труд — обязанность, жизнь
— рабство!»
«...Что
такое — правда? Человек — вот правда!»
«...Ложь
— религия рабов и хозяев... Правда — бог свободного человека!.. Человек! Это —
великолепно! Это звучит... гордо!.. Надо уважать человека! Не жалеть... не унижать
его жалостью... уважать надо!.. Я всегда презирал людей, которые слишком
заботятся о том, чтобы быть сытыми. Не в этом дело!.. Человек — выше! Человек —
выше сытости!» (Горький, «На дне»).
Новые
странички — новые записи:
«Мигуэль
де Сервантес Сааведра95. «Хитроумный идальго дон Кихот Ламанчский».
Дон Кихот96 — воля, самопожертвование, ум».
«Книга,
быть может, наиболее сложное и великое чудо из всех чудес, сотворенных
человечеством на пути его к счастью и могуществу будущего» (М. Горький).
«Впервые
прочел хорошую книгу — словно приобрел большого, задушевного друга. Прочел
читанную — словно встретился вновь со старым другом. Кончаешь читать хорошую
книгу — словно расстаешься с лучшим другом, и кто знает, встретишься ли с ним
вновь» (китайская мудрость).
«Дорогу
осилит идущий».
«В
характере, в манерах, стиле, во всем самое прекрасное — это простота»
(Лонгфелло)97.
И
снова, как в тот день, когда я читала Зоин дневник, мне казалось, что я держу в
руках живое сердце — сердце, которое страстно хочет любить и верить.
Я
все перелистывала книжку, подолгу задумываясь над каждой страничкой, и мне
чудилось: Зоя рядом, мы снова вместе.
И
вот последние листки. Дата: октябрь 1941.
«Секретарь
Московского комитета — скромный, простой. Говорит кратко, но ясно. Его тел. К
0-27-00, доб. 1-14».
А
потом — большие выписки из «Фауста»98и целиком — хор,
славящий Эвфориона99:
Лозунг мой в этот миг —
Битва, победный крик.
.................................
Пусть! На крылах своих
Рвусь туда!
Рвусь в боевой пожар,
Рвусь я к борьбе.
«Я
люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме
России» (Салтыков-Щедрин).
И
вдруг, на последней странице, как удар в сердце, — слова из «Гамлета»100:
«Прощай, прощай и помни обо мне!»
Космодемьянская
Л.Т.Повесть
о Зое и Шуре. С. 192 — 194.