№8
Из статьи Станислава Морозова
«Мать и ее дети»
1986 г.
Хорошо помню нашу последнюю встречу(1). <...> Я слушал ее, а перед глазами была семнадцатилетняя сельская учительница. Чуть выше среднего роста, с короткой стрижкой и привлекательной внешностью. Дочь беднейших крестьян(2) из села Осиновые Гаи Тамбовской губернии, Люба Чурикова начинала свое учительство в трудное время — в стране разгоралась Гражданская война, свирепствовали болезни, голод и холод. Класс: нетопленая изба бедняка, на скамейках — с десяток учеников самого разного возраста. А после занятий — Люба в бойцовских рядах агитаторов.
— В избах-читальнях и народных домах, куда мы приезжали с концертами и лекциями, людей собиралось — яблоку негде упасть,— вспоминала Любовь Тимофеевна. — Крестьяне с большой охотой шли на беседу, если знали, что с ними будет говорить свой человек.
Она была своей. И кулачье люто ненавидело молодую учительницу. Боялись ее неподкупного слова, грозили расправой.
— Однажды натерпелась страху, — продолжала рассказ Любовь Тимофеевна. — Под вечер возвращаюсь домой из соседней деревни Соловьянка, где проводила беседу с крестьянами. И вдруг у крайних домов из-за угла выскакивает какой-то тип, замахивается... От испуга я остановилась как вкопанная. Откуда ни возьмись — Толя Космодемьянский. Он и выбил у бандита топор... Вскоре мы с Анатолием Петровичем поженились. Он заведовал в Осиновых Гаях избой-читальней и библиотекой. Потом вместе участвовали в организации в уезде комсомольских ячеек и изб-читален, оказывали партийной ячейке помощь в создании продовольственных отрядов и комитетов деревенской бедноты, переучитывали хлеба у богачей. Вы же знаете — тогда борьба за хлеб означала борьбу за социализм... Конечно, обстановку в стране прекрасно понимали и классовые враги и по-своему использовали ее. Саботировали декреты Советской власти о хлебной монополии, убивали продармейцев, клеветали на советских активистов, требовали суда над ними... Наша семья тоже не ушла от гнусного навета. Некий Семенов Кузьма, как сейчас помню эту фамилию, написал в исполком клеветническое письмо, обвиняя нас в том, что комбед, при котором понятыми состояли мы с мужем, брал-де с населения хлеб и картофель выше установленной нормы и что эти излишки шли комбедовцам и Космодемьянским. Разбирательство жалобы закончилось, как говорят, ничем. Но мы с мужем после этой истории решили уехать. Сначала в сибирское село Шиткино, а потом переехали в Москву(3). <...>
Морозов С. Мать и ее дети // Сельская жизнь. 1986. 31 октября.
Примечания:
(1) Л.Т. Космодемьянская умерла 7 мая 1978 г.
(2) Чуриковы отнюдь не были «беднейшими крестьянами» (см.: Космодемьянская Л.Т. Повесть о Зое и Шуре. С. 5 — 8).
(3) Комитеты бедноты, комбеды, организации деревенской бедноты, опорные пункты диктатуры пролетариата в деревне, действовали на территории европейской части России и Белоруссии во второй половине 1918 г. 9 ноября 6-й Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов принял решение о перевыборах волостных и сельских Советов, возложив их проведение на комбеды, которые после этого распускались. Перевыборы Советов в деревне и роспуск комбедов были осуществлены преимущественно в конце декабря 1918 г. В этой связи с трудом верится, что именно история с комбедом, спустя десять лет после его роспуска, послужила причиной отъезда Космодемьянских в Сибирь. Возможно, кто-то и написал донос, но «разбирательство жалобы закончилось ничем».
